Нянчить свое тело, как девочка нянчит пустую мертвую куклу,
Измельчать в мелкое крошево сердце, как кардамон в ступке,
А затем эту пыль развеивать по своей комнате. Сутками
Пялиться в свои обои. Между звездами промежутки
Страшно огромны. Я в них теряюсь. И это жутко.
И это смешно я теряюсь в своих желтых обоях.
Пытаюсь взять себя в руки: "Ну же, детка, Господь с тобою,
Не изводи себя. Кожа итак в прорехах, словно изъедена молью,
А в груди провалы, словно кто-то туда с размаху вгонял колья
Или в упор всадил обойму.
А ты теперь, словно гурман, сыпешь поверх солью,
А затем тебя сгибает вдвое,
Когда ты начинаешь давиться болью.
Глаза мертвы. Ты прячешь их за очками. Это прикольно.
Словно ты наркоманка или шпионка из Вашингтона.
Но все не так. Просто ты совершенно бессильна.
Бездомна.
Сломана.
И внутри тебя омертвевшие ткани, бреши почти бездонные.
Тем временем в городе плещется солнце, зеленеют деревьев кроны.
Ты ловишь каждый выстрел этой весны. Ей не писаны правила и законы.
И как в паршивом боевике у нее все никак не закончатся
Патроны.