Однажды, видимо с похмелья,
Заяц, как бы для веселья,
Залез на трон царя зверей.
И разместил там свой филей.
Засунув сладко лапу в рот,
Мысль бросил он в народ:
-Зачем, скажите мне на милость,
Льву царем вдруг стать случилось?
Вскочил, и вспучивая глаз,
Фонтан открыл из грозных фраз.
-Достойней Льва полно животных.
И умней, и чистоплотных!
И гадят, словно на показ
Навозом чистым- первый класс.
А потому-что поутру,
свежую жуют траву.
А этот, царь, его едрить,
Что со зверями-то творИть?
Загонит, загрызет до крови,
И съест без сахара и соли.
Докель же будем всё терпеть?
И боятся и потеть?
Пора, наверное, друзья,
Выбрать нового царя.
Лев, что спал после обеда,
(По закону Архимеда,
Завязался чтоб жирок,
Вздремнуть попробуй хоть часок).
Проснулся и пошел взглянуть,
Кто не дал ему уснуть?
Кто шумит там спозаранку
Будто съел с утра поганку?
Тихо к трону подошел.
Там оратора нашел.
Мелькали заячьи там уши,
А народ его всё слушал.
И поддакивал, согласно.
Делал это он напрасно.
Лев оратора терпел.
А заяц всё смелел, смелел.
А заяц резал правду-матку,
Освещая недостатки.
Хмурил брови Лев. Молчал.
Утробно животом урчал.
Ведь спросонья, это да,
Нужна свежая еда.
Да вот, мешает тут народ.
Не съешь спокойно бутерброд.
Забылся Заяц на минутку,
И разошелся не на шутку,
Не видя сзади львиных глаз.
Иначе сбёг бы он тотчас.
И продолжал честить царя,
Мол тот давно уже за зря,
Узурпировал всю власть.
И пьет и ест безмерно, всласть.
Уступить должон он трон,
Тому, кто храбр и умен.
Давно пора уже признать,
Царя нам надобно менять!
Лесной народ ему внимал.
Но Льва за троном увидал.
И втихаря, чтоб не светится,
Предпочли все удалиться.
А Заяц, бья себя ушами,
И разбрасывая вшами,
Всё кричал, кричал, кричал
Ничего не замечал.
И настал момент - у трона
Остались только две персоны.
В итоге-сладкий бутерброд,
Лег сам, с почтеньем,
в царский рот.